(История из жизни)

Вчера я читала Библию и обратила внимание на слова, записанные в книге пророка Малахии 3:18: «И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и неслужащим». Перечитала еще раз: эти слова показались мне знакомыми. Кажется, совсем недавно я уже слышала это выражение – «различие между служащим Богу и неслужащим». Где? Когда? И вдруг вспомнила!

Я вышла из кабинета. В коридоре стояла знакомая с необычно красивой прической.
-Что-то случилось? – спросила я. – У тебя праздник?
-День рождения... Вчера... Был... – с грустью в голосе поведала она.
-Поздравляю, – улыбнулась я. – Но скажи, почему ты такая грустная? Тебе не подарили подарков?
-Подарок-то получила, только радоваться нечему, - вздохнула женщина. - У меня ведь машину угнали ночью. С полным баком бензина, и еще канистрой бензина в багажнике! И надо же – прямо в день рождения! Утром выглянула в окно, а машины нет. На работу не на чем было ехать, дома осталась... Теперь вот придется покупать новую машину - надо ведь как-то добираться на работу.
-А страховка?
-Моя машина не была застрахована на случай угона. Да, а ты чего такая радостная?
Я почувствовала, что моя радость тут не к месту, но все же сказала:
-А мне машину подарили...
-Да? Как это? Кто? – Удивилась она.
-Друзья из Германии, - ответила я.
-Хотелось бы мне иметь таких друзей! – сказала она.
-Пожалуйста! Приходи в церковь, там таких много.
-Ну, уж нет... В церковь... Нет...

С этой коллегой мы несколько раз уже беседовали о Боге, о церкви, о соблюдении заповедей, и всегда она оставалась при своем мнении, суть которого сводилась к следующему: «Какой Бог? Сам не будь плох». Ей казалось неправильным, что верующие что-то просят у Бога, как будто Он какая-то палочка-выручалочка. То есть идут выгоды для себя в этой жизни, да еще и надеются на вечную жизнь, что и вовсе нелогично.

После этого разговора мне уже не хотелось никуда идти, настроение упало, и я решила вернуться в свой кабинет. Пройдя несколько метров, я взялась за ручку двери. «И тогда увидите различие между служащим Богу и неслужащим» - прозвучало в моем сознании. «А ведь и правда, сегодня Бог показал разницу между верующим человеком и неверующим», - подумалось мне. В один и тот же день и я, и она получили подарки. Но какие? Мне автомобиль подарили, а у нее украли. Вспомнились слова из Библии: «Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком» (Ин.10:1-18).

Христос жизнь с избытком предлагает даром, но если человек не хочет ее получить... У каждого есть право сделать свой личный выбор. Без сомнения, и у верующих людей в жизни бывают трудности и огорчения, но у них есть вера и надежда. Вера в помощь Божью в устройстве всех дел и надежда на жизнь вечную.

Я обернулась. Коллега шла по коридору, опустив голову. У нее не было надежды...

Сергей Фёдорович Антонов

Колючий подарок

Война с бабушкой у Наташи началась давно и шла беспрерывно, с переменным успехом. То и дело можно было слышать:

Ты куда собралась?

На улицу.

Наташа на ходу натягивала на себя пальто.

Никуда не пойдёшь.

И к девочкам не пойду?

И к девочкам не пойдёшь. Два часа уже болталась с ними незнамо где.

Сегодня совсем не пойду на улицу, да?

Больше не пойдёшь. Вечер на дворе… На улицу… Изболталась совсем!

Хорошо, не пойду. - Наташа внешне спокойно снимала пальто, вешала его на место. - Но и есть твою противную кашу не буду. Надоела до смерти! В печёнках твоя каша у меня сидит. Вот где! - И Наташа показывала на сердце.

Потом она уходила в комнату и брала в руки книжку. С бабушкой всё-таки легче, с мамой труднее: от неё и шлепок можно получить, хоть и лёгонький, но всё же шлепок. А это обидно для человека, который учится в школе и вместе с другими распевает: «Широка страна моя родная…»

Столкновения у Наташи с бабушкой происходили и по другим поводам. Можно было услышать такое:

Нарядила меня в это пальто, я чуть не умерла.

Это Наташа пришла из школы, и это первое, что она сказала, едва переступив порог. Щёки у неё горят, пальто расстёгнуто, варежки в кармане; пихнула их туда кое-как, большие пальцы оттопырены в сторону, будто они-то и помешали всунуть варежки глубже.

Ни за что больше не надену! - Наташа тянулась вверх и вешала пальто на место. - Наказание какое-то, а не пальто…

Наверное, бежали сломя голову, вот и жарко. А если идти спокойно - промёрзнешь. Что по радио передавали? Три градуса ниже нуля.

Идти… Кто же из школы ходит? Вот ещё! - возмущалась Наташа. - Из школы все бегут.

Так и жили бабушка и Наташа, пока её отец и мать были на курорте.

Однажды, когда Наташа вернулась из школы, она увидела в коридоре чемодан, а на вешалке пальто и пиджак. Пальто было большое, пиджак - маленький. На вопрос Наташи бабушка ответила, что к соседу по квартире приехали брат и племянник, Степан.

Наташа ещё не видела его, но уже знала от бабушки, что Стёпа хороший, послушный, не в пример ей, мальчик. Случилось так, что и на следующий день она не увидела его: когда уходила в школу, Стёпа ещё спал, когда возвратилась - он был не то в Зоопарке, не то в Планетарии. А бабушка при столкновении с Наташей всё больше и больше хвалила Стёпу, ставя его в пример:

Стёпе скажут, что нельзя, он и слушается, а ты - сплошное наказание! Мальчик меньше тебя, а, ей-богу, умнее! Сейчас же садись за стол, ешь суп и ничего не выдумывай! «Селёдкой пахнет»! Надо же придумать! Мы её полгода не покупали. Садись, Наташа, ешь!

Стёпа, неведомый Наташе, всё чаще и чаще упоминался бабушкой, как примерный мальчик.

После обеда он помогал тёте Вере таскать грязную посуду из столовой на кухню, чего Наташа не делала, а если и делала, то после крупного разговора с бабушкой и ворча примерно следующее:

Навязали мне эту посуду! Нужна мне эта посуда! Хоть бы разбилась эта посуда! Вся, до одной тарелки!

Стёпа с удовольствием крутил ручку мясорубки.

Он - мужчина, - услышав о мясорубке, перебила Наташа бабушку. - И пусть крутит. А я - девочка!

А девочке положено тарелки мыть, а ты не моешь!

А твой Стёпа моет? - спросила Наташа.

Не моет, но если скажут - и тарелки помоет. И ест всё подряд, что дашь…

Значит, вкусное дают! - ответила Наташа.

Наташа! - прикрикнула на неё бабушка.

Стёпа и спать ложился вовремя, и грубо не отвечал старшим, и занимался своими делами, не болтаясь под ногами у взрослых, и прочее, и прочее, и прочее.

Потом Наташа чаще всего молчала, когда ей говорили о Стёпе, но однажды заметила всё же:

Уши ты мне прожужжала своим Стёпой!

В воскресенье, рано утром, она вышла в коридор, чтобы увидеть этого Стёпу. Он долго не появлялся, но наконец, прыгая на одной ножке, выскочил из комнаты. Увидев Наташу, он побежал к себе и вернулся в коридор, неся мешочек в правой руке. Стёпа был светло-русый, небольшого роста, немножко курносый мальчик. Обут он был в старые валенки.

Подойдя к Наташе, Стёпа тихо спросил, застенчиво и приятно улыбаясь:

Ты Наташа?

Да. А ты Стёпа?

Ненавижу я тебя, - заявила Наташа. - Вот!

И убежала к себе, да ещё хлопнула дверью.

Стёпа постоял, растерянный, и пошёл к себе, не понимая, что произошло. Мешочек с кедровыми орехами, подарок Наташе из Сибири, он положил обратно в шкаф, ничего не сказав ни отцу, ни тёте, ни дяде. Все дни ему, Степану, говорили, что он должен вручить подарок сам и познакомиться с Наташей. Она хорошая девочка, может многое рассказать ему о Москве, показать книжки и игрушки, среди которых было много интересных. Он не столько обиделся, сколько удивился: Наташа по каким-то непонятным причинам плохо относится к нему. Вскоре, увлечённый другими занятиями, он забыл об этом, по-прежнему скакал на одной ножке, что-то мурлыкал себе под нос, рисовал.

Он часто стоял у окна и смотрел на город, открывавшийся с высоты четвёртого этажа. Такого большого города Стёпа ещё никогда в жизни не видел, и его интересовало, а что вон за теми домами, за теми корпусами?

За теми домами оказывались другие дома, а за другими домами - ещё дома, и так, казалось, до бесконечности. Где же конец этому городу и есть ли он?

Когда звонил телефон. Стёпа старался первым подбежать к столу и осторожно снять трубку.

Да, - отвечал он невидимому собеседнику. - Нет, не Вера Павловна, а Стёпа… Какой? Стёпа из Сибири…

Его увлекали эти разговоры, и он спрашивал:

А откуда этот дядя звонил?

Как - откуда? Из квартиры.

А квартира далеко?

На Таганке.

Сколько же это будет километров?

Не знаю, Стёпа… Пять или десять…

Де-е-есять? - удивлённо повторял Стёпа, растягивая слово.

Телефон он скоро освоил и сам стал часто звонить. Но так как знакомых в Москве у него не было, он звонил на станцию автоматических часов.

Потом с криком: «Тётя Вера! Тётя Вера!» - бежал к тёте и проверял её наручные часы.

Будильник, настольные часы, наручные часы дяди и тёти были выверены до минуты.

Стёпин дядя, уходя на работу, часто забывал взять с собой то очки, то носовой платок, то мелочь для троллейбуса. Заметив это, Стёпа по утрам напоминал:

Дядя Вась! Дядя Вась! Очки не забыл?

Тот проверял карманы, отвечал:

Нет, Стёпа, здесь очки.

А платок взял, дядя Вась?

Платок? Взял-взял…

А мелочь, дядя Вась?

Мелочь… Гм… Мелочь не взял…

И Стёпа бежал к дяде Васе с мелочью.

После обеда, когда Наташа возвращалась из школы, Стёпа старался как можно реже появляться в коридоре. Но все-таки изредка они виделись, хотя и не разговаривали.

Наташа заметила, что Стёпа вместо «да» говорит «ага», вместо «мало» - «маленько», вместо «класть» - «лóжить», и очень часто к месту и, как казалось, не к месту - «однако». Тётя Вера просила мальчика:

Стёпа, милый, не надо говорить «ага». Говори «да». Ты понимаешь меня? Так будет лучше и правильнее… Понимаешь?

Ага… - отвечал Стёпа и поправлялся: - Да, тётя Вера…

То обстоятельство, что в образцовом и непогрешимом Стёпе вдруг обнаружился какой-то изъян, обрадовало Наташу. Пусть теперь бабушка сделает ей замечание и поставит в пример Стёпу, она ей ответит! Она скажет, что какая бы она плохая ни была, она всё-таки, как всем известно, не говорит ни «ага», ни «лóжить». Пусть только бабушка что-нибудь скажет! Но потом что-то смутило Наташу. Она подумала, что всё-таки Стёпа ни в чём не виноват. Он же сибиряк, а в Сибири, насколько она знает, очевидно, все так говорят, просто это у них такая привычка…

Но однажды Стёпа действительно оказался в её руках.

Наташа вернулась из школы, бросила портфель на диван и услышала, как в коридоре тётя Вера звала:

Стёпа! Стёпа! Где ты?

Ответа не было.

Стёпа не отзывался.

Наташа вышла в коридор. Тётя Вера снова была здесь. Она заглянула в ванную, на кухню - Стёпы не было.

Пиджак-то… - спохватилась тётя Вера и подошла к вешалке.

Пиджак Стёпы висел на месте. Это ещё больше испугало её. Где он мог быть зимой, не в квартире, без пиджака?

Наташенька, не видела Стёпу? - спросила тётя Вера.

Нет, тётя Вера, не видела.

Клавдия Петровна, - обратилась тётя Вера к Наташиной бабушке, - вы его не видели, не знаете, куда он пошёл?

Главный герой рассказа Ирины Антоновой «Подарок» — мальчик Витя. Он думал о том, что подарить на день рождения своему другу Саше, но никак не мог выбрать подарок. Потом Витя вспомнил, что Саша любит собак и всегда на улице застывает неподвижно, когда видит собаку.

Витя обрадовался, что решил вопрос с подарком для друга. Тем более, что он знал, где можно взять щенка. У его соседки была собака Марта, у которой недавно появилось десять щенков.

Витя пришел к соседке и сказал, что хочет взять одного щенка, чтобы подарить его другу. Соседка сказала, что всех щенков у нее разобрали, и остался только один. Потом она поинтересовалась, согласны ли родители друга завести в доме собаку, и Витя соврал, сказав, что родители Саши согласны. Тогда соседка позволила ему забрать последнего щенка.

Когда Витя пришел к Саше на день рождения, неся в сумке щенка, там уже были остальные друзья именинника. Витя достал щенка из сумки и вручил его другу. Саша выглядел каким-то растерянным, и не выразил восторга от подарка.

Потом Витя услышал тявканье. Он обернулся и увидел, что по комнате бегают девять щенков собаки Марты. А родители Саши сидят на диване и держатся за сердце.

Таково краткое содержание рассказа.

Главная мысль рассказа Антоновой «Подарок» заключается в том, что нельзя мыслить шаблонами. Витя решил, что если его друг Саша любит собак, то ему надо подарить щенка. Но точно так же подумали и другие ребята, приглашенные на день рождения к Саше. Они тоже принесли ему в подарок щенков, взятых у Витиной соседки.

Рассказ Антоновой «Подарок» учит не быть излишне самонадеянным и согласовывать свои действия с другими людьми. Ребята, приглашенные к Саше на день рождения, не поинтересовались друг у друга, кто и что будет дарить имениннику. В итоге, они принесли ему одинаковые подарки.

В рассказе мне понравился Витин друг Саша, который настолько любил собак, что плакал, когда слушал в школе рассказ Чехова «Каштанка». А что касается подарка, особенно если в качестве подарка выступает живое существо, то тут надо быть осторожным. Такие подарки нужно обязательно согласовывать. Если бы ребята подарили, к примеру, десять зонтиков, то это было бы невесело, но зонты есть-пить не просят в отличие от собак. Собакам нужна еда и место для житья. А это уже особый вопрос, требующий предварительного согласования.

Какие пословицы подходят к рассказу Антоновой «Подарок»?

Кто думает, до чего-нибудь да додумается.
Дареного назад не берут.
Сперва думай, потом делай.

МАРТ 2009 года

Закрыть окно

Новые имена. Премьера книги

Ирина АНТОНОВА

Вася Семочкин очень любил кошек. Он знал о них буквально все: откуда появились, когда приручились, как за ними ухаживать и как воспитывать…

Он мечтал о котенке. Но мама была против. И все из-за Катьки — младшей Васиной сестры. Мама считала, что Катька котенка непременно затискает.

После кошек Семочкину больше всех нравилась Таня Сачкова. Однажды он решился признаться Тане в любви. И повод для этого нашел подходящий. Но помешала все та же вредная Катька. Кроме сестры Семочкина раздражала Танина подруга — Эля Картошкина. Она всюду следовала за Сачковой, словно кошачий хвост. А Семочкину хотелось побыть с Таней. Сходить куда-нибудь. На выставку кошек, например. Но ведь Картошкина следом покатится.

А еще у Васи был заклятый враг — верзила Дюжев из параллельного класса. Как-то он подошел к Семочкину и говорит:

— Слышь, кошатник, чегой-то ты возле Сачковой вертишься? Смотри у меня! — и показал внушительный кулак.

Вася от неожиданности пробормотал:

— Так она все время с Картошкиной…

Но Васе так хотелось сходить с Сачковой на выставку! И он решился. А Картошкина?.. Пусть рядом шагает, для отвода Дюжевых глаз.

Уговаривать Сачкову пришлось долго. Если бы не все та же Картошкина, которая повисла на Таниной руке и, подпрыгивая от нетерпения, канючила: «Танюсечка, давай сходим!», поход вряд ли бы состоялся.

Огромный павильон изнутри мяукал, фырчал, царапался. Вася водил Сачкову от одной клетки к другой.

— Тань, ты только посмотри, какие лапки.

— Как в носочках, — моментально откликалась Картошкина, а ее подружка равнодушно молчала.

— Тань, гляди, какой хвост. — не унимался Семочкин.

— Словно ершик для мытья посуды, — поддерживала разговор Картошкина.

— А вон у той кошки уши… Тань, видишь, видишь, какие уши.

— Повисли, как у нашего дворового Бобика, — восхищалась за обеих девочек Картошкина.

— Дорогие гости и участники выставки! Приглашаем принять участие в конкурсе на лучшего знатока кошек. Победителя ждет приз — котенок породы корниш рекс. Желающих просим подойти к сцене.

Семочкин мгновенно среагировал на магические слова: «Котенок породы корниш рекс».

— Девчонки, скорее, — позвал он. — Бежим!

— Куда? — удивилась Сачкова, которая будто и не слышала объявления.

— Участвовать в конкурсе! — догадалась Картошкина.

Когда через плотную толпу ребята наконец пробрались к сцене, девушка-ведущая как раз объясняла условия:

— Нужно ответить на несколько вопросов о кошках. Я буду спрашивать, а вы поднимайте руки.

Семочкин поискал глазами приз. Вот он, маленький рыжий комочек. У Семочкина захватило дух. Ведь он может стать хозяином кудрявого рекса! И имя ему тут же сыскалось — Рыжик. А может, Пират.

Состязание началось. Вопросы для Семочкина были так себе, средней сложности. Поэтому Васина рука постоянно взмывала вверх. А рядом в унисон с Васиной рукой радостно скакала Картошкина. Азартная оказалась особа. Но лучше бы ею была Сачкова, которая по-прежнему оставалась безучастной.

Постепенно из борьбы выбывало все больше и больше народу. И вот в поле остался один воин — Семочкин. Ведущая обнаружила это с удивлением — такой маленький, а все о кошках знает.

— И последний вопрос, — сказала она, глядя на Семочкина. — Ответишь — котенок твой.

В толпе заспорили — выиграет мальчишка приз или нет. Семочкин приготовился.

— Кто написал повесть «Шамайка»?

Толпа затихла. В воздухе сгущалось напряжение.

— Что же ты, мальчик, молчишь? — удивилась ведущая. — Не знаешь? — В голосе послышалось разочарование.

А Семочкин. Конечно же он читал «Шамайку». Ведь эта книжка о приключениях бездомной кошки. Он хорошо помнил все, что с ней происходило. А вот кто автор.

— Ну, что? — переспросила девушка. — Сдаешься? Семочкин похолодел. И тут, как на уроке в школе, скорее лопатками, чем ушами, почувствовал взволнованный шепот: Коваль… Юрий Коваль…

Это, присев позади Васи на корточки, подсказывала не желающая сдаваться Картошкина.

Повинуясь подсказке, Семочкин робко повторил:

— Юрий Коваль.

— Правильно! — ахнула потрясенная ведущая, и толпа вокруг взорвалась аплодисментами.

— Ура! — ликовала Картошкина.

— Поздравляю! — равнодушно промямлила Сачкова.

Всю обратную дорогу Вася прижимал котенка к себе. Он был счастлив. Правда, немного мешала Картошкина. Она все время норовила погладить приз. Когда ребята подошли к дому Сачковой, Семочкин вспомнил мамин запрет и поскучнел. Но вскоре улыбка снова появилась на его лице.

Вася протянул котенка Тане.

— Это тебе.

— Зачем? — удивилась та.

— Жить у тебя будет. Назовешь Рыжиком или Пиратом.

— Я не знаю, как за кошками ухаживать.

— Ничего, вырастим вместе! Я каждый день навещать его буду.

Семочкин отдавал Тане котенка с умыслом. Этим он решал главную проблему. Больше Дюжев к нему не придерется. Потому что не будет видеть, как Вася вертится возле Сачковой. Отныне Вася будет вертеться возле Сачковой у Сачковой дома.

Таня вопросительно посмотрела на подругу.

— Бери! — воскликнула Картошкина. — Я бы ни за что не отказалась! — честно призналась она с завистью.

— Ладно, — нехотя согласилась Таня и понесла котенка домой.

— Пока! — кивнула Васе Картошкина и засеменила следом.

А Семочкин стоял, смотрел им вслед и любовался. Не Картошкиной разумеется, а Таней и Рыжиком, или Пиратом. Интересно, как она его назовет?

На следующий день Вася прибежал в школу первым. Хотел узнать, как его приз поживает.

Из-за угла появилась Сачкова со своей неизменной Картошкиной. Семочкин ринулся было им навстречу, но вовремя заметил шедшего позади Дюжева и отступил. «Ничего, — успокоил себя, — на перемене все узнаю».

Но школьный день закончился, а Семочкину так и не удалось поговорить с Сачковой. Все перемены возле нее и Картошкиной топтался Дюжев.

«Вот приду к Тане домой, там никто не помешает!»,— сердито думал Вася, идя по знакомой улице.

В сильном волнении он надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Перед Семочкиным стояла Таня. На руках у нее сидел Рыж…

Нет, не Рыжик! Потому что тот, кого ласково трепала Сачкова, был черным, лохматым, с высунутым красным языком.

— Кто это? — прошептал Семочкин.

— Нравится? — застенчиво улыбнулась Сачкова.

— Это я подарил! — гордо пробасил из-за ее спины Дюжев. — Вчера на выставке собак в конкурсе выиграл! Ничего щеночек, а?

— Где мой котенок? — хриплым от волнения голосом спросил Семочкин.

— У Картошкиной… Эля заботливая… — начала объяснять Сачкова.

Но Семочкин не слушал, а, перепрыгивая через три ступеньки, мчался к Картошкиной.

Повинуясь настойчивому звонку, дверь открылась. На пороге стояла Эля.

— Где? — еле переводя дыхание, вымолвил Семочкин.

— На кухне. Пьет молоко, — догадываясь о ком речь, улыбнулась Картошкина.

В порыве гнева Вася набросился на нее:

— Как ты посмела взять мой приз?! Да разве ты знаешь, как за котятами ухаживать?

Картошкина скромно потупилась.

— Но ведь ты будешь его навещать? — с надеждой спросила она.

Семочкин пригляделся к Картошкиной. А что? Нормальная вроде девчонка. Кажется, любит кошек. Вон как на выставке от восторга прыгала! А глаза-то у нее, надо же, золотистые. И волосы рыжие, как у Рыж… «И чего я этого раньше не замечал?» — удивился Семочкин.

Тут из кухни сытым колобком выкатился объект Васиного беспокойства. Семочкин заулыбался.

— А как ты его назвала? Барсиком? Мурзиком?

— Рыжиком.

— Ладно, будем растить Рыжика вместе! — согласился Семочкин и смело шагнул через Элин порог.

Ирина Антонова .

Красавица 5 «В» (сборник)

© Антонова И. А., 2014

© Сачков С. Н., иллюстрации, 2014

© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Рассказы

Иванова, Петров, Сидорова

Петров был двоечник и любил Сидорову. А Иванову – отличницу и соседку Сидоровой по парте, терпеть не мог. Причём эти любовь и ненависть зародились в его сердце одновременно.

Раньше жизнь Петрова текла беззаботно. Он мирно сидел за партой, разглядывал в окно ворон, а при словах учителя «к доске пойдёт…» резво нырял под парту.

Однажды его умудрились всё же вызвать к доске. Петров, по обыкновению, начал было что-то мямлить. Но вдруг, обводя глазами класс в поисках подсказки, поймал на себе нежный взгляд Сидоровой и… онемел.

А Сидорова открыла учебник и стала шёпотом подсказывать. Иванова дёрнула соседку за рукав и укоризненно покачала головой.

Сидорова покраснела и замолчала, потупив нежный взгляд.

Ну а Петров так и простоял у доски до конца урока – онемевший и растерянный. Зато на перемену выбежал разъярённым: простить уплывшую подсказку он мог, а вот потухший нежный взгляд – никогда!

И с той поры он гонялся по школе за Ивановой. А когда настигал, то со всего маха опускал портфель на учёную отличницыну голову.

– У, дурак! – раздавался в ответ плаксивый голос.

Как-то раз Петров загнал отличницу в угол. Поднятый портфель готов был обрушиться на неё…

– Влюбился – так и скажи! – выпалила вдруг Иванова. – А рукам волю не давай!

Петров от неожиданности застыл, соображая, как могла Иванова догадаться о его тайных чувствах к Сидоровой? Он же Сидорову тихо обожал. Не толкал, не дразнил, не отнимал тетради с домашним заданием. Вообще не разговаривал – боялся обидеть.

– В кого? – опомнился наконец Петров. – В кого влюбился?

– В меня! В кого же ещё?! Знаем, знаем! Кого любят – за тем и бегают! – И отличница гордо прошествовала мимо. Конечно, ей было приятно, что в неё влюблены. И не важно, что это всего-навсего заурядный двоечник.

Только теперь Петров заметил, что класс шушукается и переглядывается: наблюдает за ним и за Ивановой, за развитием их отношений.

Отличница бросала вокруг победные взгляды. А Сидорова тихо страдала.

Петров соображал туго – дня три, наверное. И вот…

– Си-до-ро-ва-а-а! – эхом разнеслось по коридору. – Эй!

Сидорова обернулась – к ней со всех ног летел Петров. Во вскинутой руке – портфель!

Улыбка осветила лицо Сидоровой. Она сорвалась с места и бросилась наутёк…

Но Петров догнал и со всей силой своей любви приложил портфель к спине возлюбленной.

– У, дурак! – выдохнула счастливая Сидорова.

Батончики

Второй день Андрей влюблён в Ёлкину, а она и не догадывается.

Признаться? Но как? Что-то мешало подойти и сказать: «Ёлкина, я тебя люблю».

Наконец его осенило.

На большой перемене Андрей вынул из портфеля горсть шоколадных батончиков и подозвал Серёжу. При виде конфет глаза у того радостно заблестели.

– Отнеси Ёлкиной, – попросил Андрей.

И Серёжин взгляд мигом потух, как пламя спички от сквозняка.

– А сам-то ты чего? – насупился Серёжа.

Андрей не ответил. Он продолжал напутствовать друга:

– Слышь, Серёга! Она начнёт есть, а ты спроси: «Ёлкина, ты любишь батончики?» Она конечно же ответит: «Люблю». Тогда скажи: «А Андрей любит тебя». И слово в слово запомни, что она тебе на это скажет. Понял?

Серёжа вытаращил глаза. Он ничего не понял, но согласно кивнул.

Андрей облегчённо вздохнул:

– Ну, дуй! А я тебя здесь подожду.

Ёлкина доедала последнюю конфету, когда Серёжа уныло спросил:

– Ёлкина, ты любишь батончики?

– Не-а. Терпеть не могу! – И облизнула выпачканные шоколадом губы.

Серёжа возвращался не спеша.

– Ну что? – едва не задохнулся вопросом Андрей.

– Все слопала. – И Серёжа сглотнул слюну. – В пять секунд. И ни одного не оставила.

Андрей досадливо отмахнулся:

– Сказала что? Любит?

Серёжа покачал головой:

– Терпеть, говорит, не могу.

Андрей ничего не ответил, только крепко сжал кулаки.

А после уроков он нагнал уходящую домой Ёлкину, забежал вперёд и громко сказал:

– Ёлкина, и я тебя ненавижу!

«Приходи ко мне сегодня…»

На дворе стояла осень. Но дни всё ещё были по-летнему солнечные. Правда, Андрей Самохин этого не замечал. У него неожиданно возникла проблема. По дороге в школу он жаловался Серёже:

– Иванова меня достала! Постоянно придирается да учителям ябедничает. И что мне с ней делать? Может, поколотить?

– Что ты! – испугался Сергей. – Ещё хуже будет. Лучше задобри. Пригласи, к примеру, в гости. Чаем с тортом напои. Подари цветы, наконец! Девчонки это любят. Она растает и к тебе подобреет.

Андрей даже остановился. Идея показалась чудовищной.

А Сергей подумал: «Вечно у Андрюхи проблемы с девчонками, а мне приходится их решать».

«Иванова, приходи ко мне сегодня в три часа. НЕ ТО пожалеешь. Самохин».

Эту записку Андрей показал Серёже.

– Вот, решил сделать, как ты посоветовал.

Сергей прочитал и накинулся на друга:

– Кто же после таких слов к тебе придёт? Я бы не пришёл.

– Почему? – искренне удивился Андрей.

– У тебя получилась угроза. А нужно завлечь. Пообещать: мол, приходи, НЕ пожалеешь.

Серёжа взял да и зарисовал ненужные буквы. Теперь на их месте красовалось яркое сердечко.

– Зачем сердце? Я ж её не люблю! – возмутился Андрей.

– И не надо, – успокоил Сергей. – Это тактический ход. Иначе не придёт.

– Да? – засомневался Андрей, но всё же отослал записку Ивановой.

После уроков Андрей потребовал, чтобы Серёжа тоже участвовал в приёме Ивановой. Но тот наотрез отказался. Даже угрозы типа «Ты мне больше не друг!» не помогли.

Пришлось бедному Самохину самому со своей проблемой справляться.

Торт он купил. На городской клумбе нарвал игольчатых астр. И теперь, стоя перед зеркалом, приводил себя в порядок. Непослушные вихры не поддавались. Андрей махнул на них рукой – решил, и так сойдёт. Пора было накрывать на стол.

Когда чашки были расставлены, салфетки кокетливо выглядывали из-под блюдечек, а букет красовался в центре стола, Андрей принёс из кухни торт.

Тут он вспомнил, что в холодильнике есть ещё коробка шоколадных конфет. Вот здорово! Надо и её поставить. «Чем больше Иванова съест сладкого, тем больше ко мне подобреет», – решил Андрей.

Он принёс конфеты и стал подыскивать им место на столе. Коробка была большая и никак не хотела помещаться. Одной рукой переставлять было неудобно, и Андрей временно поставил торт на стул.

Теперь конфеты удачно вписались в сервировку. Цветы наклонили над ними игольчатые головки и, казалось, вдыхают упоительный аромат шоколада.

Андрей залюбовался делом рук своих. Отошёл немного в сторону. Зашёл с одной стороны, потом с другой. И, репетируя, как это будет с Ивановой, опустился на стул.

То, что он ощутил, не поддаётся описанию! Самохина как током ударило – случилось непоправимое!

И в этот самый момент в прихожей раздался настойчивый звонок.

Андрей резко вскочил. Постоял, лихорадочно что-то соображая, и с опаской оглянулся на стул. Никаких сомнений! Розочки с торта переместились на его брюки. А то, что стояло на стуле, и тортом-то назвать язык не поворачивался.

Между тем звонок не унимался. Он делал короткие передышки и вновь заливался требовательным звоном.

Андрей на цыпочках прокрался к двери и прильнул к «глазку». На площадке стояла Иванова. Да не одна, а в сопровождении Сидоровой.

Самохин видел, как постепенно багровеет лицо Ивановой. Слышал, как она громко, с возмущением что-то говорит Сидоровой. А потом схватила подругу за руку и повлекла за собой прочь от ненавистной квартиры.

Постепенно до Андрея дошёл смысл услышанного. По словам Ивановой выходило, что именно он, Самохин, постоянно издевается над бедной Ивановой, не даёт ей прохода. И вот это – его очередная выходка, чтобы снова её унизить. Но он об этом ещё пожалеет!

Глаза Андрея от возмущения вылезли на лоб: он издевается над Ивановой?

Самохин заметался по квартире. Случайно взгляд его упал на злополучный торт.

– А я-то хорош! Сладенького этой дуре приготовил! – прошипел он.

Недолго думая Андрей схватил то, что раньше было тортом. Выскочил на балкон и швырнул с пятого этажа.

Раздался пронзительный визг. Самохин перегнулся через перила и, к своему ужасу, увидел Иванову и Сидорову. Они только что вышли из подъезда.

Иванова подняла к нему залепленное кремом лицо и мстительно прокричала:

– Ну всё, Самохин! Завтра в школу не приходи!

Эксперимент

Противная задачка никак не решалась.

Серёжа задумчиво смотрел на чистый тетрадный лист. Ему казалось, что решение само вот-вот проступит на бумаге. Но чуда не происходило.

Глаза от напряжения устали, и клеточки запрыгали, нарушая ровное тетрадное поле. Серёжа положил голову на руки и подумал: «Чего я мучаюсь? Андрей наверняка всё решил. Пойду к нему и спишу. А потом и погулять можно».

Он зевнул, поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и задремал.

Серёжа позвонил в квартиру Андрея и прислушался.

В прихожую Серёжу впустила симпатичная обезьянка шимпанзе в розовом платье, с большим розовым бантом на голове.

– Всё дрессируешь? – входя в комнату, спросил Сергей и кивнул на шимпанзе, которая, слегка переваливаясь, прошла мимо него в ванную.

– Не дрессирую, а провожу эксперимент, – поправил Андрей. Он лежал на диване, нога на ногу, и ничего не делал.

– Какой эксперимент? – округлил глаза Серёжа.

– Эксперимент по превращению обезьяны в человека, – торжественно объявил Андрей.

– Как это? – заинтересовался Серёжа.

– Ещё учёные открыли, что труд сделал из обезьяны человека. И я решил в этом убедиться.

– А как? – допытывался Серёжа.

– Поручаю Маше всякую работу, – объяснил Андрей. – В общем, заставляю трудиться. Надеюсь, человек из неё получится.

Серёжа осторожно заглянул в ванную. Шимпанзе как раз закончила укладывать бельё в стиральную машину. Она всыпала нужную дозу порошка и с помощью кнопок установила режим стирки.

– Во даёт! – восхитился Серёжа. Теперь, в свете эксперимента, ему всё казалось значительным. – И сдвиги есть?

– Да так, небольшие, – сдержанно ответил Андрей. – Ты-то чего пришёл?

– Задачка не клеится. А ты решил?

– Не знаю, – беззаботно сказал Андрей. Он приподнялся на локте и крикнул: – Маша! Ты математику сделала?

Серёжа улыбнулся: дескать, меня не проведёшь – я шутки понимаю.

Шимпанзе не замедлила явиться на зов. Она подошла к дивану, протянула Андрею учебник и тетрадь.

– Смотри-ка, решила, – сказал Андрей.

– Ха! – не поверил Серёжа и взял тетрадь из рук товарища.

По листу разбегались неровные строчки. Но Серёжа не простачок какой-нибудь! Не обманешь!

– Небось сам решил, а на обезьяну сваливаешь! – ехидно заметил он. – Вон и написано коряво, как у тебя.

– Да, с почерком у неё пока неважно, – согласился Андрей, – прямо как у меня с математикой. Но зато никто не скажет, что не я решал.

Серёжа сверил ответ задачи с ответом в учебнике.

– Сходится! – обрадовался он. – Дай списать! – И направился к столу.

В соседней комнате натужно взвыл пылесос.

– У тебя что, предки дома? – отрываясь от задачи, шёпотом спросил Серёжа.

– С чего ты взял? – удивился Андрей.

Серёжа молча кивнул на ровный гул мотора.

– А-а, это Маша ковры пылесосит.

Наконец упрямая задачка перебралась в Серёжину тетрадь. Мальчик полюбовался ею и сказал:

– Всё! С математикой покончено. Можно и во двор идти.

– Сейчас пообедаем и пойдём, – отозвался Андрей. – Маша! Обед готов?

В кухне на плите что-то аппетитно скворчало, а восхитительный аромат яичницы с ветчиной осторожно пробирался в комнату.

Серёжа присел рядом с Андреем на диван:

– Как думаешь, далеко ей ещё до человека?

– Спрашиваешь! Конечно! Ей сначала школу окончить надо, потом институт…

Тут в комнату заглянула девочка. Она расправила оборки розового платья и сказала:

– Мальчики, мойте руки. Обед готов! – И розовый бант на её голове кивнул, приглашая к обеду.

Серёжа глядел во все глаза на девочку. Он толкнул Андрея локтем в бок и спросил:

– Кто это?

– Я Маша, – улыбнулась девочка.

Серёжа долго непонимающе смотрел на неё, а потом вдруг засмеялся и сказал:

– Разыграли вы меня классно! Я и правда поверил, что обезьяна может стирать, готовить, задачки решать. – И он повернулся к Андрею.

Улыбка так и застыла на его лице. На диване в Андрюшиных джинсах и футболке, закинув ногу на ногу, лежал шимпанзе.

– А это кто? – испугался Серёжа.

– Андрей, – ответила Маша и пояснила: – Я – Маша, а он – Андрей.

Серёжа посмотрел на девочку, потом на шимпанзе, снова на девочку и опять на шимпанзе.

– Эксперимент удался! – наконец выдохнул он и опрометью бросился вон из квартиры.

– Куда ты? – удивилась Маша.

– Полы мыть! Ковры пылесосить! Бельё стирать! И задачки!.. Задачки я сам решать буду! – выкрикнул он и… проснулся.

«Вот так сон! – подумал Серёжа. – А во всём задачка виновата! – И он погрозил ей кулаком. – Пойду к Андрею».

Серёжа захлопнул тетрадь, встал. Неожиданно его глаза встретились с глазами… шимпанзе. На ярком, красочном плакате, что висел над письменным столом, она рекламировала новый суперпылесос. Серёжа сел на стул, тихо вздохнул и снова открыл тетрадь.

Мы сейчас…

Моросил осенний мелкий дождь.

Славка Пузырёв и Валера Белкин стояли под деревянным грибом песочницы и поджидали Ленку.

Мухина, как видно, не торопилась. Может, пережидала дождь. А может, это ребята пришли слишком рано.

– Я пойду? – поканючил Белкин.

– Что ты! – испугался Славка. – Сейчас Ленка придёт, все вместе и двинем.

– Ты влюбился – ты и гуляй с ней! – ныл Валера. – А мне уроки делать надо!

Наконец из подъезда показалась Мухина.

Пузырёв деловито ощупал туго набитые карамелью карманы: для Ленки целый килограмм припас!

– Здравствуй, Лен! А мы тебя заждались. Айда в парк! – выпалил он.

– Знаешь, Пузырёв, – загадочно произнесла Мухина, ковыряя носком кроссовки песок, – у нас тут с Белкиным дело. Валер, можно тебя на минутку? – И она потянула его за рукав.

Белкин недоуменно пожал плечами и нехотя тронулся следом.

– Вы куда? – забеспокоился Славка.

– Мы сейчас… – пообещала Мухина, сворачивая за угол дома.

Пузырёв развернул конфету, сунул за щёку и приготовился ждать.

Белкин едва нагнал спешащую к остановке Ленку.

– Какое дело, Мухина?

– Узнаешь, – неопределённо ответила она и вдруг крикнула: – Бежим!

И Белкину ничего не оставалось, как припустить следом.

Двери трамвая с шумом захлопнулись за их спинами.

– Куда мы? – отдуваясь после бега, спросил Валера.

– В парк! – развеселилась Мухина.

– Как в парк? – опешил Белкин. – А Славка? Мы же все вместе собирались…

– А зачем он нам? – удивилась Ленка. – Мы и вдвоём неплохо проведём время.

– Но ведь Славка нас ждёт, – демонстрировал свою бестолковость Белкин.

– Подождёт, подождёт – и уйдёт, – отмахнулась Ленка.

– Ну, Мухина, ты даёшь! – изумился Валера. – Славка ведь того… ну, то есть это… нравишься ты ему.

– Так это я ему, а не он мне. – И Мухина весело рассмеялась.

Небо ненадолго очистилось от туч. Выкатилось скупое осеннее солнце.

Пузырёв ждал. Карманы наполовину опустели. Лёгкий ветерок слегка шевелил рассыпанные по песку карамельные фантики.

– Сейчас, сейчас они придут, – убеждал себя Пузырёв, отправляя в рот очередную конфету.

Карусельные зонтики то рвались в небо, то стремительно неслись к земле.

Ленка хохотала и визжала как ненормальная. Вскоре и Белкин заулыбался.

А потом в полумраке видеозала было шоколадное мороженое вперемешку с вампирами, привидениями и прочей нечистью.

После фильма вышли на улицу. Смеркалось. Снова моросил дождь.

Они проехали несколько остановок в просторном аквариуме трамвая. Валера сошёл первым, обернулся и подал Лене руку. Так и дошли до её подъезда, крепко держась за руки.

– Мне пора, – проговорила Мухина и, привстав на цыпочки, быстро чмокнула Белкина в щёку. – Пока!

– Пока… – растерялся тот, чувствуя, что краснеет.

И тут под грибом песочницы Белкин заметил Пузырёва. Он стоял всё так же, прислонившись спиной к столбу.

Валера подошёл.

– Слав, ты чего здесь? – испуганно спросил он. И вдруг увидел, что вся песочница усыпана фантиками. – Ты что, все конфеты один съел? – не поверил Белкин. – А мы… это… – и, не зная, что сказать, умолк.

– Гад ты, Валерка! – И Пузырёв со злостью выплюнул недоеденную карамель. – Ещё в третьем классе надо было тебе накостылять, когда Танька вместо меня с тобой переписываться стала! – Пальцы его собрались в кулаки. – Я пожалел. А ты… А-а! – И он, махнув в сердцах рукой, поплёлся прочь.

– Славка! Я тут ни при чём! – попытался защититься Белкин. – Разве я виноват, что они сами… – прошептал он в пустоту тёмного двора.

Свет фонаря радугой переливался в каплях воды на разбросанных карамельных фантиках.

Моросил осенний мелкий дождь.

Записка

Во время урока от парты к парте путешествовала записка. Две пары мальчишечьих глаз внимательно следили за ней.

– Зря ты не подписываешься, – прошептал Карпухин Марочкину. – Так она никогда не догадается от кого.

– Ничего, поймёт, – отмахнулся Марочкин. – Когда она оборачивается, я смотрю на неё ОСОБЕННЫМ взглядом. – И он показал, как это делает.

От такого взгляда и без того взъерошенные волосы Карпухина встали дыбом.

– Я бы не понял, – честно признался он.

Конечно, Марочкину хотелось поставить подпись в записке, но он опасался, что она попадёт в руки учительнице или, что ещё хуже, кто-нибудь из одноклассников не вытерпит и прочтёт. Его же засмеют!

Вот Карпухин – другое дело. Карпухин – ДРУГ! Он хоть и презирает девчонок, но потешаться над Марочкиным не станет.

Наконец записка добралась до адресата. Миронова, украдкой поглядывая на учительницу, быстро развернула её.

– Ну что там? – сгорая от любопытства, спросила подружку Любочка, стараясь заглянуть через плечо. И две косички её приподнялись.

– Опять то же самое, – кисло ответила Миронова.

Под пронзённым стрелой сердцем красным фломастером горели слова: «Я тебя люблю! А ты?»

Девочки, не сговариваясь, обернулись. Марочкин смотрел на них своим ОСОБЕННЫМ взглядом.

Карпухин вдруг почувствовал, что глаза его сами собой вытаращиваются и, как у Марочкина, лезут на лоб. И ничего с этим нельзя поделать.

Три дня назад, когда Миронова получила первую записку, Любочка сказала:

– Счастливая ты, Миронова! Не каждой девочке в пятом классе в любви объясняются.

А сейчас, когда пришла десятая, она сделала вывод:

– Чёрствая ты, Миронова! После такого количества признаний и я бы полюбила.

– Но я не знаю, кто их пишет, – оправдывалась Миронова.

– А чего тут знать? – кивнула на два ОСОБЕННЫХ взгляда Любочка. – Это или Карпухин, или Марочкин! Разве ты не видишь, как они на тебя смотрят?

Миронова задумалась, а потом робко сказала:

– И я полюбила!

– Кого? – вздрогнула Любочка.

– Ну… того… кто писал, – замялась Миронова.

– Тогда напиши ему об этом! – потребовала Любочка.

А у доски учительница продолжала объяснять новый материал.

Миронова старательно корпела над запиской.

– Подпись ставить? – спросила она.

– Зачем? Он и так догадается.

Миронова сложила исписанный листок и застыла в нерешительности.

– Ну что же ты? – поторопила Любочка. – Надписывай и посылай.

– Кому? – вымученно спросила Миронова.

Любочка вдруг выхватила записку, быстро что-то на ней нацарапала и послала по рядам.

На парту друзей легла долгожданная бумажка. Карпухин пододвинул её Марочкину:

Марочкин дёрнул плечом:

– Тебе прислали, ты и читай.

Карпухин, сопя, развернул записку. Под кружевным сердечком робко сообщалось: «И я тебя тоже». Он долго, не понимая, смотрел на фразу. Затем огляделся. Взгляд Марочкина был устремлен в бесконечность. Миронова, красная от смущения, уставилась в парту.

Зато Любочка сияла ОСОБЕННЫМ нежным взглядом.

Карпухин ещё раз перечитал записку. Что-то шевельнулось в его душе. Он вытаращился на Любочку и, сам того не ожидая, вдруг одними губами прошептал: «И я тебя тоже…»

Сколзанка

Редкие медленные снежинки падали и таяли на раскатанной множеством ног ледяной дорожке – сколзанке. Влюблённый Скворцов подпирал плечом липу и терпеливо ждал.

«Может, хоть сегодня повезёт, – думал он. – Она подойдёт ко мне и спросит: “Мальчик, тебя как зовут?” Я отвечу: “Саша!” Она назовёт мне своё имя. И мы наконец-то познакомимся».

Из подъезда вышла девочка и заспешила к ледяной дорожке.

Скворцов заволновался. «Главное – попасться ей на глаза». Он отлепился от липы, подошёл к сколзанке и замер словно снежный истукан.

Девочка с разбегу проскользила по льду мимо и… не обратила на Скворцова внимания.

Саша вздохнул: «Опять не вышло! Может, завтра получится?» – и собрался идти домой.

– Так она никогда не обратит на тебя внимания, – произнёс кто-то.

Скворцов вздрогнул и обернулся. Позади – о ужас! – стоял прилипала Тарасов.

– О чём ты? – прикинулся дурачком Скворцов.

Тарасов разбежался и с удовольствием прокатился по льду.

– Я не первый раз вижу, как ты эту девчонку подкарауливаешь. Дело ясное – познакомиться хочешь, – сказал он. – Но действовать надо не так.

– А как? – невольно вырвалось у Скворцова.

Тарасов ещё раз, но теперь уже задумчиво проехал по льду.

– Придумал! У тебя носовой платок есть?

Скворцов долго обыскивал себя в надежде, что платок не отыщется, и можно будет улизнуть от Тарасова. Но платок предательски выпал из кармана на снег.

А Тарасов катался взад-вперёд и разрабатывал стратегический план:

– Мы подкараулим её здесь! Она разбежится, покатится. Я – следом. Слегка подтолкну плечом. Она – шлёп! – и в слёзы. А ты тут как тут. Сунешь ей платок и скажешь: «Я Скворцов, а ты кто?» Вот и познакомитесь.